Система Туманова

Система Туманова

В конце 40-х в СССР, когда одни готовились к покорению космоса, другие – вгрызались в недра Земли. Этих вторых не ждали ни государственные награды, ни рукоплескания соотечественников. Работа для них была не дорогой к мечте, а наказанием за подрыв устоев советского общества.

Преступный мир во всех своих ипостасях (воры, грабители, насильники, убийцы), а также политические заключенные под надзором лагерного начальства рыли рвы и замешивали прочный цемент под фундамент государственной экономики…

Если кто-то из «уголовных» выходил из тюремной системы, они чаще «дослуживались» до «звания» рецидивист и карточки с подписью «разыскивается», чем до фотографии на доске почета. Так что трудового энтузиазма и творческого подъема внутри лагерных стен ждать не приходилось. Однако именно в среде колымских узников оформились принципы особых советских кооперативов – старательских артелей, принесших стране тонны золота.

Вадим ТУМАНОВ – человек, чье имя на протяжении уже более полувека знакомо едва ли не каждому горнопромышленнику в России – попал в лагеря в 48-м, молодым штурманом торгового флота. Вопреки страсти, капитаном дальнего плавания Вадим так уже и не стал. Но в 56-м вышел на свободу бригадиром-золотодобытчиком, известным по всему «Дальстрою» (главное управление строительства Дальнего Севера). Темпы его работ и объемы добываемого драгоценного металла могли бы вдохновить уральского сказочника Павла Бажова. За минувшие годы воспитанные Тумановым команды старателей добыли для казны около 500 тонн золота.

- Если бы «перестроеечники» или Ельцин взяли на вооружение наши подходы к делу, – говорит сегодня Вадим Иванович, – Россия, от Калининграда до Владивостока, преуспевала бы, как Китай. А теперь китайцы жмутся к нашей дальневосточной границе, словно мощная река к плотине…


ВМЕСТО «ДОСЬЕ»

В. Туманов – «легковоспламеняющийся» по характеру, да притом вооруженный ударной силой боксера-любителя, имевший в качестве моряка доступ к международным выходам (рейсы в Америку, в Швецию, в Китай) – был, как бы сейчас сказали, «группой риска». Ведь даже в относительно недавние 1980-е власти уделяли повышенное (порой, доходящее до абсурда) внимание политической благонадежности граждан, имеющих «регулярные контакты с заграницей». Что уж говорить о «бдительности» послевоенного времени, когда СССР стал сверхдержавой и не мог не настораживать других «игроков» на политической арене?! Поэтому капитанам дальнего плавания и их помощникам оказаться на острие ножа было не сложно. Могло хватить неосторожного повода… (Вдобавок, если говорить об исполнителях и зачинщиках «чистки рядов», никто не отменял житейской мудрости – «заставь дурака Богу молиться» и человеческой корысти.) И у 20-летнего штурмана Вадима Туманова, 3-го помощника капитана «поводы» набрались.

Однажды после грубого окрика в свой адрес Туманов ударил ведущего политзанятий так, что старшина упал на двухметровый портрет Сталина и прорвал парадное полотно. В другой раз помполиту не понравилось, что Туманов «подкармливал» истощенного пленного немца, работавшего на разгрузке в порту (в 1948 г.). Но решающим оказался политический скандал в Эстонии. Сначала 14 матросов заодно с Тумановым ввязались в выяснение отношений с подвыпившей компанией летчиков в таллиннском кафе. А когда уже на улице, по дороге в порт, моряков попыталась задержать милиция, случилась новая перепалка. Да такая, что нечаянно оказавшийся рядом заместитель председателя правительства Эстонии, рискнувший утихомирить молодежь и схвативший за руку Туманова, получил в ответ от боксера-любителя удар в голову и попал в больницу. Товарищ Лауристен доставленного к нему в клинику и мучимого виной штурмана простил, но информация о ЧП уже успела уйти в «органы». А там – вспомнились и «антисоветские» пластинки Вертинского, хранимые Тумановым как подарок от прежнего капитана, и нелюбовь к поэзии революционного горлана-главаря Маяковского, и отказ выступить перед студентами с разоблачением американского империализма после возвращения из загранплавания, и хвалебные отзывы об Америке, и даже эксплуатация рабочего класса – езда на рикшах в Китае. Добавились обвинения по передаче чистого бланка штурману другого парохода, который якобы использовал его в мошеннических целях. За манипуляции с документами (с учетом резкого поведения на суде) – дали 15 лет. Приятель Туманова, одновременно обвиненный в том же деле, потом стал писать из лагеря ходатайства, и его освободили «за отсутствием состава преступления». Но Туманов, так же считавший себя невиновным, через несколько дней после первого приговора услышал второй. Восемь лет по так называемой «политической статье» №58 УК РСФСР, п. 10, за антисоветскую пропаганду. И спасаться решил уже только побегами…

Надо заметить, что при первом аресте В.Туманов был обвинен по статье 58:

- пункт 6 (шпионаж);

-пункт 8 (совершение террористических актов, направленных против представителей советской власти и др.);

- и пункт 10 (пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений; распространение, изготовление или хранение литературы того же содержания).

Но в итоговом приговоре значился уже только пункт 10. При этом за п. 10 следует наказание не ниже 6 месяцев, но ужесточается (не ниже 3 лет с конфискацией имущества) в случаях, если перечисленные действия происходят, например, в местностях, объявленных на военном положении. Так что поведение Туманова квалифицировали, видимо, как особо опасное.

Каждый новый «рывок на свободу» (а их у осужденного штурмана было только за первый год не меньше трех, всего же – 8 ) как будто все дальше отбрасывал от возможности вернуться к нормальной жизни. Срок не добавляли – три года за побег автоматически поглощались более длительной основной судимостью, – но увязание в лагерных отношениях со всей их неприглядностью все больше тянуло на дно. «Первые зимне-весенние месяцы на переломе 1949-1950 годов промелькнули, как страницы детектива с побегами, драками в лагерях, томлением в изоляторах и на пересылках, затем новые побеги, погони и короткие передышки в райбольнице. Риск, азарт, противостояние пьянили и требовали действий», – вспомнит потом В.И.Туманов в своей автобиографической книге «Все потерять – и вновь начать с мечты». Дошло до ограбления золотоприемной кассы в десятитысячном поселке вблизи зоны. Туманову дают новый срок – 25, и этот приговор он впервые принимает как справедливый. Но пройдет еще время, когда он осознает: «Нет другого пути выбраться отсюда, кроме как через работу». Так, в 1954-м, он соглашается возглавить проходческую бригаду в одном из самых крупных лагерей «Челбанья». А 12 июля 1956 г. Комиссия с правами Президиума Верховного Совета СССР по пересмотру дел заключенных после 2,5-часового заседания и характеристик завлага освобождает Туманова со снятием судимостей и со словами: «Твердо верим, что вы войдете в ряды людей, строящих светлое будущее». В своей книге Вадим Иванович вспоминает тот день: «Я опускаюсь на стул и вместе со всеми слушаю. Один из офицеров зачитывает документы на меня: когда родился, где работал, за что осужден, как вел себя в лагерях, сколько раз бывал в зонах наказан. Я столько слышу о себе дурного, просто жуткого, что самому неприятно. Сижу и думаю: «Господи, когда же я все это успел? Какой же я на самом деле плохой человек!» Офицер переходит к моей жизни после 1953 года. Туманов – читает он – в это время резко меняет поведение… Теперь я не без удивления слышу так много доброго о себе, сколько не приходилось слышать за всю прежнюю жизнь. Тут и о бригаде, уже три года лучшей на Колыме, и о моих рационализаторских предложениях, и как мы по-новому организовывали на шахтах добычу золотоносных песков, и о наших рекордах. «Господи, – думаю, – какой же я все-таки хороший!»

Уговорить Вадима Ивановича «ворошить прошлое» (когда им уже написана 400-страничная автобиография), разбирать по полочкам тридцать лет работы, оценивать болезненное настоящее – было непросто. В разные дни Туманов начинал и останавливал нашу беседу. Для публикации вопросы и ответы можно было собрать в один непрерывный разговор. Но тогда исчезли бы те повороты и взгляды, которые рождались при каждом новом обращении к теме, ее уточнении. Поэтому такой вариант был исключен. А в итоге получилась небольшая серия – три интервью в их естественном развитии. Одно более философское, в другом больше фактических подробностей, а где-то есть и лирика…

День первый: цена побед

- В своей книге вы объясняете индустриальные успехи Советского Союза очень выразительной формулой: «На пространствах Северо-Восточного СССР фантастически сочетались производительные силы времен египетских пирамид, средневековые производственные отношения, прусская армейская дисциплина, азиатское обесценивание человеческой жизни при самых гуманных коммунистических лозунгах». Между тем, правозащитники из общества «Мемориал» (которое трудно заподозрить в смягчении темы репрессий) приводят такие данные. Капитальное строительство, осуществленное силами узников лагерей в 1939г., составило 8,5% от стоимости всего возведенного в СССР за год. Значит, остальные 91,5% наработали не из-под палки?.. Причем в жестких условиях Севера трудились также и вольнонаемные.

- Какие денежные суммы приводит «Мемориал» не знаю, не хочу спорить, но можно представить, какой человеческой ценой достались эти стройки. Одна только центральная дорога от Магадана до Усть-Неры – буквально на костях проложена: 1040 км до реки Индигирка, тайга, болота, горы – это что-то страшное, вместо бульдозеров – тачки, и строить надо за короткий промежуток времени. В 1928-м в Магадан забросили небольшую группу ученых-геологов, а уже с 31-го начали добывать золото. И сколько таких трасс расходилось в разные стороны?..

Некоторые говорят: «А вот Сталин…» Сталин – это исчадье ада! Кого репрессии не коснулись, те по-разному его оценивают, а я сразу вспоминаю огромные пароходы – «Феликс Дзержинский», «Совлатвия», «Джурма», «Дальстрой» – которые каждый год уходили по пересыльным маршрутам «Владивосток-Находка», «Находка-Ванино», «Магадан-Ванино», увозя тысячи людей в одну сторону. Людей всех возрастов, вероисповеданий, специальностей, национальностей… Что мне «Мемориал»? Оказавшись на Колыме, я сразу попал в лагерь с политзаключенными, человек на триста-четыреста: там были крупные ученые, военные начальники, около 70 сановных священников, в том числе 10 тибетских лам, бежавших с Тибета после нападения Китая в 1949-м. Сидели люди, которые много знали…

- 17 лет назад, в 1995 г., вы написали письмо Б.Н.Ельцину: в недрах России геологами разведано месторождений на 30 трлн долларов, но страна, имея уникальные богатства, просит кредиты у МВФ, народное достояние раздается спекулянтам, а опытных специалистов из артелей не подпускают к разработкам… Ответа не было. Позже вы встречались с Путиным. И сейчас, в 2012-м, говорите: «Мы потеряли 17 лет, безнадежно отстали от соседнего Китая». А недавно обмолвились: вы даже дьяволу согласились бы сказать «спасибо», если б увидели – он действительно хочет вытащить Россию из пропасти. То есть будете судить не по именам, а по делам…

- Нет, все-таки смотря, как эти дела делать. Если так же, как Сталин, – не считаясь с миллионами людей, – я бы не хотел, чтобы все это опять начиналось…

Может, нескромно говорить, но я очень хорошо знаю всю страну, я прошел ее от Колымы до Карелии, создавая дороги, мосты, осваивая земные недра… Сразу возникнет вопрос – почему я уходил с места на место? А потому, что если у меня где-то начиналась работа, то там же начиналось и следствие. Артель как новая форма хозяйствования (с кооперативной собственностью, самоуправлением, хозрасчетом) оказалась в фокусе взаимоисключающих интересов идеологии и экономики. Я был как красная тряпка для быка.Высшим руководителям, которые головой отвечали за план по золоту, было не до теоретических изысков – драгоценного металла мы добывали больше всех. Но хозяйственникам и чиновникам средней руки, паразитирующим при плановой госэкономике, наши артельные принципы стояли поперек горла: «Они же загребалы, а мы пусть хуже работаем, зато для нас важней наших собственных интересы страны!» У нас все время пытались найти какой-то подвох. Как грубо подсчитали ребята, за годы моей трудовой биографии (не считая отсидки на Колыме) я в общей сложности 14 лет находился под следствием: ты работаешь, а следствие идет. Оно было почти везде, кроме Хабаровского края, где я провел с ребятами 6 лет – считайте, что я очень нескромный, но именно я с коллективом сделал там все – освоил труднейшие месторождения Охотского побережья (сложный горный рельеф, вода, погодные стихии) и дал стране тонны золота! К середине 70-х все показатели золотодобычи в Хабаровске держались на двух артелях – «Востоке» и созданном нами же «Амуре». Здесь по ходатайству комбината «Приморзолота» нашу группу старателей представили к правительственным наградам, я был в списке первым(!), и вдруг секретарь райкома вычеркнул меня! Тогда я просто психанул и уехал, оставив коллектив: и артель «Восток», и артель «Амур», и «Алдан». Бывало, за год меня по нескольку раз награждали как «отличника социалистического соревнования» – у меня до сих пор хранится целая громада этих значков и удостоверений. А после Хабаровска, помню, вышел с наградной бумагой от Ломако (Петр Фадеевич Ломако, министр цветной металлургии СССР, – прим. авт.), и порвал ее в коридоре… Знаете, цена для меня играет значение.

Или вот сейчас – строят дороги (это для меня больная тема!): мы можем и должны были сделать дорогу от Калининграда до Владивостока. Для этого нужно 3-4 года, не больше – чтобы были шикарные трассы с разъездами, с мостами. Но их нет, поскольку у нас все делается не так как надо! А если бы страна работала с такой производительностью, как работали старатели, добывая вольфрам, олово, платину!!! Мы же строили и дороги, и аэродромы – для того, чтобы добывать золото, нужны подъезды, мосты – поэтому все это я знаю очень хорошо. (Туманов со своим кооперативом «Строитель» занимался прокладкой дорог в Карелии. В мае 1990г. Г.Попов и Ю.Лужков, недовольные темпами дорожных работ в Москве, предложили кооперативу подряд на ремонт трасс, в т.ч. реконструкцию 12 км МКАД. За 28 дней «тумановцы» выполнили объем, запланированный столичными дорожниками на год, впервые в Москве применив непрерывную круглосуточную укладку асфальта, – прим. авт.). Старатели, рабочие – это средний класс, который нельзя было громить, а надо бы просто взять нашу опробованную десятилетиями форму (коллективный труд равноправных собственников, выборность, хозрасчет, так работает и Америка, и Китай) и строить новую экономику. Тем более в 60-80-е гг. в СССР в общественно-политической жизни таких страшных вещей, как при Сталине, уже не было (хотя, конечно, еще отправляли в сумасшедшие дома).Да, в советское время в работе было очень много несовершенств, пьянки какие-то, но такого смешного, откатов – до чего мы докатились в последние годы… – никто и не представлял.

Я могу перечислить многих руководителей, которые работали на Колыме, отвечали за золотую промышленность всего Советского Союза: Константин Воробьев (в 1953-57 гг. – начальник «Главзолота», затем председатель Якутского и Северо-Восточного СНХ, в 1965-71 гг. – начальник Главного управления золото-платиновой и алмазной промышленности Минцветмета СССР «Главзолото»), Валентин Березин (до 1957г. – замначальника «Дальстроя», затем зам К.В.Воробьева, с 1965г. – начальник произвлдственного объединения «Севервостокзолото», с 1971г. – начальник «Главзолота»), Дмитрий Ефимович Устинов (гендиректор «Севервостокзолота»)… Уверяю, эти люди никаких откатов не получали, только – законные большие оклады за выполненные планы. Иногда, случалось, я какие-то удочки японские привозил, или импортный вентилятор где-то брали на день рождения, но никогда не было слова «откат». Такой пример. В начале 70-х заместителем начальника «Главзолота» Минцветмета СССР работал Владимир Григорьевич Лешков. (Ученый, какое-то время был референтом у Председателя Совета министров СССР А.Н.Косыгина, потом 14 лет служил у его зама и преемника Н.А.Тихонова, умер 22 апреля 2012г., – прим. авт.). В те годы приобрести личную «Волгу» считалось чем-то заоблачным у рядовых граждан, но министерства и ведомства машину активно закупали по своим расценкам. Лешкову тоже предлагали «Волгу». Я ему говорю: «Владимир Григорьич, возьмите «Волгу»!» Он: «Да у меня денег не хватает». «-Давайте мы вам дадим?!» «-Нет, она мне и не нужна». «Ну, кто-то из наших ребят купит у вас?!» Он улыбнулся: «Это некрасиво будет», – и отказался, конкретно обрубил. А сейчас и Медведев, и Путин без конца о коррупции говорят, только что толку?..

Если ты хочешь построить дом или сделать что-то хорошее, разрешение на начало работ тебе не дадут в течение нескольких дней, а растянут на года. Хочется спросить: какая тварь это придумала? Согласования! Это же страшно. Мы с коллективом затеяли одно дело более трех лет назад, при советской власти мне бы понадобилась неделя запустить его в ход, так как довольно пяти дней, чтобы специалисты дали толковые обоснования властям. А сейчас даже за то, что ты хочешь где-то подключить электричество, тебе «посоветуют», где и с кем «задружить»…

- Так в том-то и вопрос: каким образом от этого избавиться, не платя слишком высокую цену, и будет ли слишком большой ценой отправить сейчас тех людей, которые занимаются откатами «осваивать просторы Сибири»?

- Пусть разбираются те, кто довел до этого…

- А вы скажите, будет высокой ценой посадить их?

- Я этого не знаю, я знаю другое: слово «беспредел», которое так прочно вошло сегодня в нашу жизнь, раньше считалось лагерным жаргоном, его употребляли только на зоне. Так вот: в лагерях, где начинался беспредел, он обязательно кончался, и кончался страшно – погромами. Когда люди доведены до крайней точки, они становятся взбунтовавшейся массой, а это – что-то страшное. Не знаю, что может быть страшнее… Я очень много лет проработал, через мои артели прошли 50 тысяч человек. Зная богатства страны, я мечтал и был уверен, что мы горы свернем за эти годы…

- Но это и есть вопрос цены. Я непросто «цепляюсь» за тему сталинских репрессий – вроде политика что-то далекое, но от нее отталкиваются конкретные ситуации. Поэтому хочется через большое понять малое, через систему в целом – успех организации труда на отдельном предприятии, в артели Вадима Туманова…

По одну сторону – «ужасное время со средневековыми отношениями». Но вы тогда свое дело развивали и, несмотря на все преграды, шли вперед. Теперь же говорят: «Мы за частную собственность, поддерживаем предпринимателей», – однако, добиваться былых результатов, по вашим словам, откровенно не дают. В чем же заложена нестыковка? Есть схема установок, а есть реальные исполнители?..

- Без правил, без целей, без Закона работать невозможно. Но что бы ни провозгласил руководитель на словах, получит он только то, чему реально следует и что делает.

Была у нас в артели история. Я улетел в Свердловск, начальник участка отъехал, а на прииске в это время отмечали чей-то день рождения. За пьянки в артели жестко карали – штрафовали и выгоняли, но несколько человек все-таки напились. По рации дежурные передают начальнику участка: так, мол, и так… Он кричит: «Немедленно всех выгнать и лишить заработка за последний месяц! Называйте мне фамилии…» «– Петр Липченков…» А это – прекрасный механик, а с ним еще горный мастер и секретарь партийной организации. Мы с Петром прошли огонь и воду. Когда еще на Охотском побережье работали, Петя по моему указанию повез на катере ремонтировать дизеля, в море судно легло на борт, думали, Липченков погиб, а он на четвертые сутки вернулся! Короче, всем в артели известно, это мой очень хороший друг. Что делать? Начальник решает: до приезда Туманова никуда не отправляйте. Я прилетаю на вертолете из Свердловска. С Липченкова уже вычли около 3 тысяч (а в те годы по стране оклады были всего 120 рублей), но фактически я его должен еще и выгнать, а мне жалко. Только успел ему несколько слов мужских сказать, меня окружают бульдозеристы. Я говорю: «Что у нас, пьянка?» А сам думаю: «Как же его оставить? Приказать? Не могу, неправильно…». И вслух продолжаю: «Ну что, ребята, с Липченковым делать? На три тысячи мы его наказали – выгонять будем или оставим, один раз попробуем…». Кто-то из бульдозеристов говорит: «Вадим Иванович, а как бульдозерист напьется, сразу – пропеллер в задницу, и пусть улетает». Я отвечаю: «Тогда все, я его убираю». Тут меня все начали уговаривать: «Нет!», «Нет!». Ну а мне только этого и надо было. Я поломался-поломался и оставил его. Конечно, нельзя всех уравнять, но в то же время каждый в артели чувствовал, что он – настоящий парень, его никто никогда не оттолкнет, если он даже в чем-то слабее, у нас все – одинаковые. На участке – каждому готов помочь врач, баня круглосуточно для всех работает, на отдыхе – для всех шахматы, фильмы лучшие привозили, прессу. Мы никогда не смотрели на 5-ю графу, не разбирали, кто какой национальности. Могли, если только не со зла, посмеяться. Как-то, помню, сидим с ребятами, разбираем какое-то дело, и вдруг кто-то говорит: «А ну, Снегурочку давай зови, она знает…». Я думаю: что за Снегурочка, что такое? И потом заходит эта «Снегурочка»: примерно метр восемьдесят ростом и черный, как смоль, узбек или, не знаю, уж какой национальности парень. А я и не догадывался, что это его так прозвали. Тут я, конечно, не выдержал, рассмеялся вместе со всеми. Но принципиально все у нас, повторю, были равны, и каждый знал: ты живешь в стране, где есть Конституция, а там прописано – свобода, равенство, порядок. Свобода и равенство: если этого нет – всё, ничего нет. Что это в стране у президента за «Наши»? У него все должны быть «НАШИ», он должен строить свое управление так, чтобы для всех он был одинаковым. Это не будет получаться, все равно кто-то станет недолюбливать, но быть «наших»-«ваших» не может, есть все «МЫ»! Если по такому принципу организовывать дело, тогда что-то получится. И ничего так не злит людей, как разделение на привилегированных и «похуже». С религией в этом смысле надо быть чрезвычайно осторожными. Я не смею относить себя к верующим, я просто многого не понимаю, но я знаю, что нельзя приглашать попа на подводную лодку, если там разные национальности, нельзя – это смешно. Молишься – молись тихо у себя дома, как Христос и проповедовал.

В моих артелях были люди с разной биографией, многие прошли через штрафные лагеря, судимости, но у нас никогда ни в ком не проявлялось «приблатненности». Все работают, когда каждый из них – одинаковый…

- Кстати, о равенстве. В 1912 году был принят своего рода кодекс чести, которому должны были следовать российские предприниматели – «Семь принципов ведения дел в России». И один принцип так и звучал: люби и уважай человека, любовь и уважение к человеку труда со стороны предпринимателя порождают ответную любовь и уважение и создают атмосферу для развития у людей самых разнообразных способностей, побуждают их проявлять себя во всем блеске. Но как вы говорите, старатели – люди особого склада, здесь надо на 200 процентов выкладываться. Легко сказать – «пробудить способности»…

- Да, не всякий человек станет старателем. Это надо видеть своими глазами: Охотское побережье, зимники – ты едешь по льду на грузовой машине, лед трещит, колеса уже покрыла вода, и остановиться нельзя, потому что может вся машина под воду уйти. А эти парни – не на грузовиках, на бульдозерах… Бульдозер проваливается, кругом тайга, жрать нечего – сечка одна без соли, или вообще продуктов нет, и надо что-то придумывать. Первые заброски – самые тяжелые. Как только попадаем на новое место, прежде всего, организовываем – баню, жилье, столовую – человек должен быть сытый, чистый. И начинается наша работа по экспедиционно-вахтовому методу – 12 через 12, одна бригада сменяет другую безостановочно. На бульдозерах зимой холодно, летом жарко. Вот бы сюда американцев, привыкших иметь в своих рабочих машинах кондиционеры!.. (Я с завистью смотрел на американскую, японскую технику.) Отрабатывает человек четыре, шесть месяцев, а то и восемь, десять – уезжает отдыхать. Некоторые за два месяца все успеют промотать, а некоторые остановятся, задумаются о жизни… Что интересно, когда у нас появляются новенькие – бульдозеристы, экскаваторщики, сварщики, отсидевшие, разные – они попадают в наш коллектив и сначала осматриваются. Видят: кругом чистота, в тумбочках лежат деньги, паспорта, замков нет. Может кто-то у соседа с тумбочки водку взять выпить, а деньги не тронут. И новички сами свое поведение меняют. Отработали у нас, смотришь, большинство через год возвращаются уже другими: чисто одетыми, подтянутыми и желающими еще заработать. Кто-то купил квартиру или дом. У нас могли такие деньги заработать за сезон – это был настоящий оплачиваемый труд, как и у американцев. Если бульдозерист-экскаваторщик получал трудодень, его оплата выходила в 2 раза больше, чем у тогдашнего секретаря обкома Бориса Николаевича Ельцина. Ельцин получал в месяц где-то тысячу, ну а наши ребята по госрасценкам, но с артельными темпами – две. Я же – еще в два раза больше – четыре. В Политбюро был шум, истерика, почему это Туманов получает столько…

Да потому, что работали так. В общем, один у нас мог успевать чуть хуже, другой чуть лучше, но важна была главная установка – если человек хочет научиться, он научится работать. Вот пришел к нам парень, Сережа Панчехин, сразу после армии, тракторист. Как раз ему пришлось в самом начале его старательской карьеры, в Якутии, под зиму, остаться на два месяца одному с провалившимся под лед бульдозером. Новичка оставили с запасом продуктов, железной печкой, ружьем и брезентовой палаткой сторожить «утопшую» в болоте машину, чтобы потом найти это проклятое место. И он не просто ждал, когда за ним вернутся с подмогой, а изо дня в день стал «вымораживать» бульдозер: в мороз 40-50 градусов долбил наледь, осторожно, слой за слоем, снимая замерзшую массу воды и грязи. Через несколько лет он окончил курсы горных мастеров, стал начальником участка, а потом и моим заместителем. Мы вместе уже более 30 лет.

День второй: универсальность метода

- Вадим Иванович, в личном дневнике сразу после освобождения вы признаетесь: «Больше всего в жизни я ненавижу шахты». Как же удалось поднять бригаду, повести за собой людей? Это был трудовой подвиг «назло системе»: вырваться, получать больше начальника лагеря?.. И в какой момент вместо ненависти к вам пришли мысли о благе всего общества, появились идеи об эффективном использовании Россией ее природных богатств?

- Мне когда-то приятель, писатель-диссидент Юрий Карякин сказал: «А тебе не стыдно, что на твое золото Лубянку построили?» Я ответил: «Нет, Юра, не стыдно, на эти деньги государство еще и тебя учило, и миллионы других». Сегодня проповедуют, как плохо жилось в советское время – да я это лучше их знаю, потому что меня с 20 лет в колымских лагерях «воспитывали». Пусть лучше объяснят, почему в современной демократической России требуют деньги за медицинское обслуживание, за образование? Заводят какие-то частные пенсионные фонды – что за дурь?! Я работаю в стране, где есть флаг, Конституция, с меня берут налоги, вот государство и должно платить, а никакие не общества!

…Когда в 48-м меня посадили без вины, я возненавидел все. И в то же время ведь были такие коммунисты, начальники высокого ранга, которые помогали мне освободиться, работать с бригадой. Если бы не они, не Святослав Федоров, Юрий Карякин, Женя Евтушенко, Славка Говорухин, Отто Лацис – бесконечное количество прекрасных людей, заступившихся за меня в 80-е годы, когда громили артель «Печора», – где бы я был?! Я твердо знаю: добро порождает добро, зло порождает зло. Я никогда не любил злых…

Многое, чему нас учили с детства, на деле вышло иначе. Но я с первого класса усвоил: мы все одинаковые, мы должны помогать друг другу, кто-то упал – протяни руку. Классе в 6-м у меня произошла драка: обидчик учился в девятом, крепкий парень, штангист, я – чуть-чуть знал бокс. Вышли на улицу выяснить отношения. Два «секунданта» у меня, два – у него. А на дворе зима и такой гололед, что не устоять. Только он протягивает ко мне руку – я падаю. Другой бы ударил лежачего ногой, а он ждет, пока встану. Я пытаюсь подняться на льду, и снова падаю. Снова поднимаюсь и тут – он придерживает меня, чтобы я не поскользнулся, потом слегка приподнимает над замерзшей землей и говорит: «Ладно, летом додеремся». Вот такой случай…

Можно поскользнуться в жизни, на ровном месте, и не встать. В 54-м мне, заключенному, протянул руку… начальник лагеря «Челбанья», фронтовик Федор Михайлович Боровик – предложил возглавить скоропроходческую бригаду на шахте. К тому времени у меня за плечами были неудачные побеги, штрафняки, изоляторы, я понимал: работа – единственный вариант попытаться что-то изменить. И об этом я говорил своим ребятам: чем лучше будем работать, тем очевиднее будут результаты… И потом, уже на свободе, я следовал этой формуле: чем лучше работаете – тем лучше живете.

Если к человеку относиться достойно, если дать ему почувствовать свои силы (позволить зарабатывать так много, как может, обустроить быт), у него появится вкус к жизни, он будет деятельным, инициативным. А из этого совершенно естественно родятся потом и «народные мысли». Мне гораздо приятнее жить в обществе, когда люди много зарабатывают, сытые, чистые.

Конечно, и в моих свободных артелях попадались ребята хоть и хорошие душой, но пьянь законченная, если сорвутся, для них водка – все: и брат, и сват, и мать родная. С ними уже ничего нельзя было поделать. Мне всегда было жалко таких людей, однако, за пьянку у нас разговор короткий – сразу расчет и выгоняли. Некоторые ребята (у которых ни семьи, ни дома), пока у меня работают, ходят здоровые, накачанные, а из отпуска возвращаются худые, потерянные, все спустили, пропили. Зато сколько людей менялось! Из ста восемьдесят приезжали на следующий год другими: собранные, целеустремленные. Делегации из правительства, обкомовцы просто одуревали, попадая к нам на базы и видя плавательные бассейны, бани, столы, заставленные едой. А мы делали все, чтобы человеку нравилось работать. Когда ты зарабатываешь много, и с тебя за питание берут не 3 рубля, а 7 рублей, для тебя это ничего не значит, но ты доволен, что продукты свежие, натуральные, хорошо приготовленные, что на тебя не наплевать… Черной икры у нас, конечно, не было, но повара трудились из лучших московских ресторанов. Назначали заместителя председателя по быту.

Вы знаете, сейчас, под старость, очень многие мои знакомые, в том числе уехавшие за границу, говорят, что самым счастливым временем в их жизни были годы работы в артелях. У нас ведь очень интересно. Да, физически труд выматывающий, но при этом человек сытый, чистый. Тяжелейшая работа и немыслимый комфорт!

- Правильно понимаю, что наличных денег в течение сезона у людей не было?

- Не было, а зачем: все есть – еда, жилье, не пьют, работают 12 часов, врачи на каждом участке. Конечно, если кому-то надо было отправить деньги домой, отправляли. Но итоговый расчет происходил по завершении сезона, и каждый знал, сколько примерно получит… Случались и казусы: был у нас бульдозерист, прекрасный парень, разведенный. Он все время высылал деньги своей бывшей жене, а она взяла и подала вдобавок на алименты. Из 12 с лишним тысяч, которые он заработал к концу сезона, 50 процентов потребовали отдать – от такой новости наш трудяга лишился голоса, несколько часов ни с кем не разговаривал, молчал, как дурак.

- Выплата заработка по итогам целого сезона, наверное, сильный организующий момент…

- Знаете, я как-то спросил Новака, директора «Уралзолота»: «Коля, за что этот Ельцин так меня ненавидит?» Он в ответ: «А как он к тебе должен относиться: у тебя рабочие получают в два раза больше, чем он, а ты – аж в два раза больше рабочего!» Я улыбнулся тогда своему недопониманию, но вот видите, как бывает – Ельцин мне все-таки «дал сдачи»… своим молчанием.

…Помню, когда объявили так называемую Перестройку, заместителем Председателя Совмина СССР(1986-89гг.) стал Геннадий Ведерников. А еще в 70-80-е, работая главным инженером на металлургическом заводе в Челябинске, потом секретарем горкома КПСС, он говорил: «Что вы ищите варианты развития? Сейчас нас вытащит вариант Туманова». На него набросились: мы что, коммунизм артелями строить будем, по-вашему?! Вот интересно, а Лигачев построил чем?.. (Прим. авт.: в 1987 г. под руководством члена Политбюро ЦК КПСС Е.К.Лигачева и министра цветной металлургии В.А.Дурасова началась кампания против многопрофильного хозрасчетного кооперативного промышленного предприятия «Печора» (добыча полезных ископаемых, геологоразведка, строительство) – последней артели Туманова, объединившей 1500 чел. На базах шли обыски – искали неучтенное золото, в прессе выступали против разлагающего капиталистического духа тумановских объединений. В итоге артель была ликвидирована.)

- Кстати, в последний год активно заговорили о необходимости осваивать наши восточные территории, «распечатывать кладовые». Сначала хотели создать корпорацию по развитию Сибири и Дальнего Востока, теперь появилось целое Министерство… Что думаете по этому поводу, вдохновляют перемены?

- Надоели мне все эти «инновации», настолько пустые. Сначала неугодных народу министров отстраняют от участия в новом правительстве, а через два дня Путин делает их своими советниками. Я это могу понять только в одном случае: если президент хочет выслушать их, чтобы потом поступить наоборот. Какой толк рассуждать о модернизации, когда у нас, например, в Благовещенске, главном городе Амурской области наряду с Хабаровском, население не растет, дома убогие, а на другом берегу Амура – мелькают огни потрясающего китайского Хэйхэ, который на глазах превратился из захолустья в торговый мегаполис с 200-тысячным населением?! Да за 20 лет уже 150-200 городов можно было в Приамурье построить, имея такие богатства и таких людей, сибиряков! Конечно, нам есть из-за чего бояться китайцев, если все население Дальнего Востока, равного по площади 2/3 территории Поднебесной, составляет около 7 млн человек, а у них – в одной только провинции Хэйлунцзян скучено 40 млн.

- Так или иначе, у нас новый кабинет министров. Если бы вас, как человека с большим хозяйственным опытом, назначили министром экономического развития, что предложили бы?

- Я думаю, не отдельный министр, а Владимир Владимирович должен сказать: «Когда я пришел первый раз к власти, я представлял совершенно по-другому развитие страны. Сейчас я понимаю, мы зашли в тупик, надо не в первенство по футболу миллиарды долларов бюджетных и частных привлекать, а реализовать три главных направления: решить вопрос с жильем, построить дороги (поскольку без них вопрос жилья не решается), поднять сельское хозяйство. Если нет чего-нибудь из этой троицы, человек уже недоволен, если у него есть что покушать и где жить – это самое главное».

Людям говорят, нужно еще 20 лет на эти цели. Вы что, сдурели? Я не хочу 20 лет ждать! Кто поумнее уедет в ФРГ, найдет работу и получит там квартиру. Знаете, мои артели работали ведь не год и не два, несколько десятилетий, и мне ясно, что при умелом подходе (заинтересованность в результатах, инициативный труд, техническая оснащенность, дисциплина) можно добиться очень многого в короткие сроки. Было бы желание.

- Подождите, а как же высокие технологии, космос? Если начать с быта (дорог, домов, еды), не придут ли потом на «все готовое» более сильные державы?

- Тогда давайте не строить: вместо того, чтобы от Владивостока до Новосибирска жили 100-150 млн. народу, пусть дальше пустеют территории, тогда китайцы уже 1000% придут! В советское время мы снабдили весь мир – Африку, Латинскую Америку – автоматами, вместо того, чтобы посылать им тракторы и комбайны. Мы весь мир учили, как жить, сами мало что понимая. И чего добились? А после войны, кстати, развивая космос попутно с вооружением, мы все-таки построили и дома, и заводы, а сейчас уже двадцать лет ничего нет… Хоть всю жизнь у меня были довольно сложные отношения с советской, особенно партийной властью, начинаю думать, что они были не совсем дураками, если на каждые пять лет придумывали для народа новые «стройки коммунизма».

- Вы говорите, если бы методы ваших артелей использовали и другие производства, страна зажила бы иначе. Но в золотодобыче многое завязано на сезонности работ, каким отраслям подошел бы ваш вариант?

- Почти все горные работы, все строительные, все дорожные – по этому варианту можно вести. А потом у нас ведь и свое подсобное хозяйство было – полторы тысячи людей в артели, и на них больше тысячи коров, полторы тысячи свиней.

Когда мы начинали работать, первым делом смотрели: что может сделать бульдозер? У него свои объемы, свои характеристики. Мы сразу соображали: ага, а что если прикрутить подкрылки, чтобы с отвала больше поднимать? А что, если чаще менять задние катки, чтобы не было нагрузки, потому что передние под давлением изнашиваются?

То есть мы очень многое переделывали, пересматривали сотни вариантов. Там где раньше требовались десятки тысяч людей, мы справлялись тысячей. До нас на разведку и оконтуривание площади (чтобы выяснить процент содержания золота в породах на прииске) уходило до трех лет. Геологи бурили шурфы, производили взрывы, проходили пустую породу до коренных пластов и принимались лотком промывать пески, чтобы определить, насколько они богаты металлом. Чтобы промыть один кубометр песков, опытному промывальщику нужно было за день прополоскать 170-200 лотков. Мы предложили метод траншейной разведки (бульдозерами разрезать россыпь траншеями и потом промывать крупнообъемные валовые пробы на промприборах) и узнавали нужную информацию в течение 10 дней!

- А это для экологии не вреднее было?

- Вредно, когда что-то нарушаешь, а у нас выполнялась очистка вод, за ходом работ следили экологи из госкомиссий, за отступление от регламента старателей давили моментально… Сейчас я уже не работаю, смотрю только, что происходит в отрасли: когда вижу американскую, немецкую или японскую технику, думаю – господи, сколько же мы потеряли?! Сегодня есть экскаваторы, которые в одиночку заменяют десятки тысяч людей. Один такой экскаватор по производительности равносилен пяти нашим. Другое время – один человек за пультом управления может сходу посчитать то, чем раньше целые отделы занимались. С такими силами можно горы свернуть!

…Вообще артель – это возможность перерождения общества снизу, это инструмент, рожденный в процессе живого труда. Когда в послевоенные колымские годы мы создавали первые артели, мы не думали о высоких материях, нам было важно вырваться из удушающей лагерной атмосферы подневольных работ, социальной униженности, бытовой неустроенности. А в итоге оказалось, что набирающий силы кооперативный сектор стал первой попыткой создать самостоятельную экономическую зону в СССР, независимую от административной системы. Артельное движение предусматривало коллективную собственность на средства производства и зависимость заработков каждого от результатов общей деятельности, что, в свою очередь, побуждало работника к более свободному, инициативному труду. Кооперативное хозяйство по природе своей предприимчиво. У нас производительность была в 1,5-2 раза выше, чем на госпредприятиях, техника использовалась эффективнее в 2-3 раза, экономия материальных ресурсов составляла 10-20%.

- Вы выступаете против схем приватизации, проведенных в России, когда «кучке людей раздали то, над чем трудилась вся страна: геологи разведывали месторождения, каждый из нас платил налоги». Было бы справедливо, говорите вы, если бы равноправными собственниками предприятий стали их рабочие коллективы. Но, согласитесь, золотодобывающая артель и фабрика по валянию валенок – не одно и то же. Как с валенками за один год заработать на 3-комнатную квартиру, на машину и на мебель?

- Слушайте, ну валенки тоже окупаются. Вы напрасно думаете, что государство продавало их дешевле, чем они обходились заводу. Государство всегда занималось чем-то выгодным.

- У вас выдающиеся организаторские способности, могли бы вы с валенками создать прибыльную всероссийскую сеть?

- Наверное. Я с эти не знаком, но я бы создал. Есть же успешные мануфактуры, где рубашки шьют.

- Вы бы пришли на завод с валенками и…

- Что вы к валенкам привязались?

- Просто врезалась в память печальная картина: недалеко от Великого Устюга погибает завод, раньше главное местное предприятие. Придя на такое развалившееся производство, что бы вы сказали в первую очередь?

- Я бы собрал всех женщин и сказал: «Девочки, давайте продумаем, что нам мешает вместо 5 пар валенок выпускать 10? Почему они должны быть такие неуклюжие и плохие? Давайте вместе подумаем, что можно изменить». Когда я пришел на шахту, кем я был? С флота, штурманом, ничего не знал о добыче. Шахты в то время строили страшные – точно ты уже на полпути к аду, орудия использовали допотопные. Я просто смотрел, спрашивал горняков: «Ребята, что нужно сделать, чтоб этот ковш брал больше, ходил быстрее?» Мы меняли роторные шестерни, главный механик чуть не с кулаками бросался: «Туманов, ты мне лебедки за год угробишь!» А я: «Зато они у тебя за год вытащат больше, чем ты привык за пять лет доставать». Установка прибора для промывки золота иногда проходила 15 дней, мы дошли до того, что за 6 часов его ставили, полозья меняли, переваривали. Я всегда работал на технику.

На этих словах Вадим Иванович не удерживается и начинает показывать, как у них рождались рационализаторские идеи. Ставит передо мной на обеденном столе салфетницу и поясняет: «Вот забой. Взорвали золотые пески, и вот ковш (берет телефонную трубку, – авт.) ходит, таскает лебедкой. Это место самое трудное, здесь грудь забоя…» Закончив живую иллюстрацию, Туманов возвращается к теме валенок:

Так что, девочки, мы должны сделать так, чтобы валенки были модные и красивые! Вместо 100 пар выпускать четыреста и лучше прежних. Человеческая мысль и быстрая качественная производительность способны творить чудеса!

- Сейчас в компаниях веяние, заводить отдельно креативного директора, мол, «он будет всякое разное придумывать, а вы будете исполнять». Ну а вы предложили бы включить голову и проявить инициативу каждому участнику коллектива?

- Иногда высказывание одного бульдозериста рождает что-то интересное для всей отрасли. Конечно, со всеми надо переговорить, без этого невозможно. Руководитель (если только он сам не мастер в конкретном деле) не должен приучать сотрудников, как валенки валять или выводить уравнения. Я постараюсь никогда не обидеть человека работающего. Я не подойду к доярке учить, как доить корову, и не приду к ученому-хирургу со своими рекомендациями. Поскольку от решения руководителя порой не только он и его производство, а полстраны зависят, все должно быть продуманно…

Однажды, когда мы строили дороги в Карелии, к нам на базу, на экскурсию, заехал Ельцин, и вот в свинарнике он ко мне прицепился: «А какой у вас привес?» Какой там «привес», чего привес? Зачем мне этим голову забивать? Я знаю, что свиньи ходят чистые, кушают. И говорю: «Борис Николаевич, вас интересуют свиньи, или вы меня спрашиваете, как мы сумели эффективный кооператив организовать?.. Если вас интересуют свиньи, я сейчас приглашу того, кто ими занимается, и они все расскажут…» Ельцин только глазами сверкнул.

- Кстати, о сельском хозяйстве. У вас был случай, когда геологи ошиблись с разведкой, и за два месяца бригада добыла всего 30 кг золота в противовес привычным для вас 300 кг. И все – сезонная работа уже была бы нерентабельной, если б вам тогда не удалось быстро найти новое богатое месторождение. А колхоз – это же бесконечные риски: урожай, неурожай, засуха. Неслучайно аграрный сектор принято считать дотационным…

- Про колхозы мне вообще смешно слушать. У нас был случай, когда совхоз попросил помочь с рабочими руками в обмен на часть урожая. Мы послали им шесть человек, и наши парни за весь совхоз столько сена накосили, что там одурели просто. Но с тех пор мир еще больше шагнул вперед, все практически механизировано, есть сенокосилки, уборочные машины, один комбайн выполняет работу за сотни людей, зачем многочисленные колхозы? Если в семье есть пять человек, несколько механизаторов – этого достаточно: папа может работать на тракторе, на комбайне, может починить машину. В крайнем случае, пусть три семьи соединятся. Просто позорно в ХХI веке возиться где-то на задворках. Да у нас при Столыпине около 2,8 млн выделившихся из общины крестьян-единоличников (будущий костяк «кулачества», – авт.). делали больше, чем сегодня 40 миллионов, живущих на селе. Даже если учесть, что непосредственно сельским хозяйством охвачены менее 7 миллионов.

А насчет рассказов о дотационном секторе – ерундой пусть не занимаются. Надо только сельское хозяйство протянуть от Владивостока до Москвы. Ведь у нас нет такого места, где бы не рос хлеб, а если растет хлеб – значит, растет все в жизни: есть возможность держать бесконечное количество животных (коров, лошадей, овец). Вместо сельскохозяйственника с лопатой, или который наворовал два комбайна и еще что-то утащил, надо поставить крестьянина, у которого бы, как у канадского или австралийского фермера, было 150-200 га земли, свой дом. Все это должно дать ему государство, дать кредиты не под 20%, а под 3-4%, и чтобы он за них рассчитывался 25 лет. При таком раскладе, если даже у половины случится абсолютный неурожай, то вторая половина все равно вытащит. А подобных ситуаций, чтоб на огороде вообще «шаром покати» почти не бывает – обычно что-то выросло, что-то не выросло.

- Вадим Иванович, ну вы же знаете, помидоры или огурцы в нашем регионе надо выращивать целое лето, еще с рассадой возиться с весны, а стоят они на рынке совсем не как золото. Как же людям зарабатывать на квартиры, автомобили?

- Для этого всегда все-таки власть нужна. В Америке ведь тоже сталкивались с бедами, когда хлеб был не нужен, тогда казна скупала зерно у крестьян и оставляла его у себя, а было время, что и топили излишки. Но сейчас топить не надо, сейчас можно просто в хранилища убрать. Понимаете, страна такая протяженная, как наша, должна сделать все, чтобы не зависеть ни от каких государств. У государства должны быть запасы.

День третий: принципы Туманова

- Вадим Иванович, даже на свободе организовать «единый порыв», «рационализаторские предложения» стоит больших усилий. Как вам удалось сделать это среди заключенных? Как все начиналось?

- По большому счету, разговоры об удачной организации труда сводятся к вопросу о том, что лучше – капиталистический или социалистический путь? Об этом спорили и спорят экономисты, философы, предприниматели по обе стороны Атлантического и Тихого океанов. А его просто не существует – этого абсолютного, единственно правильного варианта! Найденный мной метод, как я позже узнал, независимо от меня также разработали и используют американцы и китайцы. Он лучше других подходит для всех видов строительных, горных, сельскохозяйственных работ.

…В 1953-м я получил новую судимость – 25 лет. Когда-то двадцатилетним мальчишкой меня буквально ни за что привезли на Колыму, и вот незаметно я очутился на таком дне, от которого мог уже никогда не оттолкнуться. Неужели этот матерый арестант и есть Вадим Туманов? Я перестал узнавать сам себя. Есть старый греческий парадокс о деревянном корабле – плотники доска за доской меняли его обшивку, и вдруг оказалось, что прежнего судна уже нет. Вот и я за пять лагерных лет успел столько натворить, превратился в такую личность, которую… уже и не стоило выпускать из-за колючей проволоки. Я тонул, ненавидя все вокруг. Я ненавидел всю советскую власть, все, что строилось. Какой же я был дурак, комсомолец, что хвалился когда-то перед иностранным матросом нашим «самым прекрасным государством»! От заключенных я наслушался, чего стоит этот социализм на самом деле. Я мечтал стать капитаном. В лагере мне стало нечего терять!..

По злому стечению обстоятельств именно в тот год, когда другим заключенным замаячила надежда вернуться на «материк» (так мы называли большую землю), мой якорь запутался накрепко. Ранней весной 53-го я и два моих приятеля решили ограбить золотоприемную кассу дражного управления в десятитысячном поселке Берелех, чтобы бежать из лагеря с деньгами. Берелех находился всего в трех километрах от зоны, и там вместе с намытым золотом хранили зарплаты для вольнонаемных. Поздно вечером я выбрался через лабиринт полуразрушенных пролазов в старой шахте, мы достали из кассы 121 тысячу рублей, и, заметая следы, я вернулся в барак, затаиться неделю-другую. Через десять дней меня вычислили, скандал дошел до Москвы. Возразить следователю Морозову и судье Филипьеву было нечего: их статья – единственная «заслуженная» в моей лагерной биографии…

Но человек жив, пока жива надежда. Сталина уже нет, заключенных много, надо что-то предпринять. Попытаться убежать? Я понимал: это будет последний раз, и я себя запрячу вообще навсегда. Работа? Если на шахте бригада выполняет 110 процентов нормы в день, такой день считают за три. А месяц вкалывал – сразу три спишут. Лучше, чем задаром гнить в изоляторе. Пожалуй. Однако у многих сроки больше 25 лет – это все равно, что пожизненный. А если заинтересовать ребят заработком? Заключенным полагается 48% от ставки вольнонаемных. Но тогда надо сделать так, чтобы мы работали производительней в несколько раз! Начальник лагеря «Челбанья», фронтовик, чудесный человек Федор Михайлович Боровик, относившийся ко мне с симпатией, предлагает, чтобы я попробовал возглавить бригаду. Я соглашаюсь. Собираю 60 человек – тех, кого знаю, кому доверяю, и предупреждаю: «Ребята, со мной остаются лишь те, кто будет работать по-настоящему, чтобы вырваться». Мишка Буржуй тоже откровенен: «Вадим, я все равно свалю». «Вали, но не из моей бригады»…

Наклонные стволы, штреки, рассечка, нарезка и проходка шахт – самый трудоемкий процесс, я должен придумать здесь что-то новое. Но что?! Я так далек от горного дела – ну, может, когда-то проходил мимо ворот горных институтов задиристым, бравым моряком в увольнительной. После, заключенным, работал в шахтах, где не было никаких механизмов, согнувшись, таскали породы тачками, ведрами… Голова болела от мыслей – мне ничего не оставалось, как напряженно думать: что делать, что изменить? Просыпался в морозной темноте, еще до того, как удар по рельсу объявит подъем, и мысленно рисовал новый день: как забурить лаву, как обогнать бригаду Быкова, или Огаркова, или Чеснокова? Нас умело втягивали в соревновательную гонку, и мы, забывая нелепость своего положения, рвались совершать стахановские подвиги. В изоляторах, в бараках, я часто встречал надписи старых лагерников, которые очень помогали в жизни: «Не верь, не бойся, не проси», «Когда тебе совсем плохо, знай, что может быть еще хуже».

Я советовался с опытными горняками, что-то соображали, прикидывали вместе с ребятами: переваривали, изменяя форму, ковши, устанавливали более мощные электромоторы, подогнали по-своему лебедки, ставили роторные шестерни с другим количеством зубьев, что заставляло скреперный ковш буквально летать. Выжимали из оборудования все, что могли. Нам хотелось делать больше не на 5, не на 10 процентов, а намного. В итоге мы приспособились нарезать шахты двумя забоями: в день мы резали по 36 метров, тогда как проходкой на 100% считались всего около 5 метров! Магаданские начальники были вынуждены прощать нам наше «самоуправство» с техникой. Намытое золото было нашим неоспоримым аргументом.

Ни до нас, ни после никому не удавалось разрабатывать россыпи такими темпами. Не потому, что мы были оснащены лучше других бригад или люди у нас были технически грамотнее. В условиях административно-бюрократического сумасшествия, усиленного особой системой «Дальстроя», мы впервые попытались руководствоваться не инструкциями, а здравым смыслом, и при этом брать на себя ответственность. Я видел, как это выпрямляет людей, уставших от бестолковщины, от глупых распоряжений, бессмысленной регламентации. Мне казалось, надо помочь человеку проявить себя, стать личностью, сделать его свободным – хорошим он станет сам. Это был зародыш принципов, которые станут базовыми при создании золотодобывающих старательских артелей, дорожно-строительных кооперативов – элементов будущей рыночной экономики.

В бригаде каждый владел тремя-четырьмя профессиями: скреперист, бурильщик, рабочий очистного забоя, водитель самосвала – все без затруднений подменяли друг друга, поэтому техника работала безостановочно. И вот этот бешеный темп (а нормы и расценки были государственные), принес нам такие заработки, что даже рядовой рабочий у нас законно получал больше начальника лагеря. Я как бригадир скоро стал зарабатывать больше начальника всего «Дальстроя» (главное управление строительства Дальнего Севера). Заключенный умудрился обогнать своего самого высокого начальника!

Через год меня, почти последним среди моих ребят, сделали бесконвойным. Когда я приходил в кассу получать деньги на бригаду – брал, не пересчитывая, и быстро уходил, неудобно было перед изумленно-обеспокоенной очередью. Но изумлялась не только очередь, заволновались и наверху, начались бесконечные проверки, ревизия, кроме следователей, трудилась бухгалтерия, экономисты. А мы продолжали нарезать шахты по своему методу, нас, как «скорую помощь», бросали на участки с высоким содержанием золота в песках, туда, где проваливали план. Так за три года я стал человеком, которого знала вся Колыма.

- Вы как-то сказали, что даже круги ада у Данте покажутся плохенькой трехзвездочной гостиницей по сравнению с теми условиями, что были в лагере…

- Многое я не стал писать в книге, поскольку про лагеря людям все уже и так надоело. Жена сказала: «Вадька, что у тебя в книге будет, кроме драк?» И я постарался выкинуть «ужасы», а там почему-то много еще такого осталось…

- Как же при таких нечеловеческих условиях лагерникам, тем не менее, оплачивали работу? Ведь могли просто заставлять.

- Что значит «заставлять»? Там такая публика была, сроки по 25 лет… Им нужно было заинтересовать заключенных, поэтому сидевшим платили за работу половину денег вольнонаемных.

- И именно эту идею материальной заинтересованности вы стали развивать как основную?

- Когда мы стали много зарабатывать, я сразу сделал так, чтобы у всех в бригаде в тумбочках хранились чай, тушенка, печенье, шоколад. Конечно, не обходилось без таких «шахтеров», кому дороже всех благ была бутылка: Ваня Иванов, чудесный парень, счастливый обладатель карманной плоской фляги (драгоценности по тем временам!), – переругался со всей бригадой, когда кто-то осмелился ее утащить. Но несмотря на мелкие происшествия, мы все-таки стали выделяться на зоне. Мы смогли добиться невероятного для нас – приехал начальник Заплага полковник Племянников, всю бригаду пересмотрели и вывели на поселение. А это совершенно другая жизнь – почти свобода, когда в твоем личном деле 25 лет строгого режима.

От вольнонаемных нам достались бараки на 15 человек каждый, у нас всегда было прекрасное питание, мы нарабатывали и получали в разы больше рядовых советских рабочих. К нам в бригаду стремились попасть горные мастера и даже сам начальник шахты! Так я проработал до 56 года, а в 56-м я был освобожден со снятием судимостей.

Пока на машине секретаря райкома Александра Ивановича Власенко ехал 120 км с прииска 25-летия Октября до Сусумана (крупнейшее управление на Колыме), все думал: «А что если 10 лет скинут? А вдруг 15? Сколько останется? Ерунда». Я не думал, что могут все снять! И надо же: я вроде самый отрицательный тип был, а потом – меня освободили. После комиссии начальник Заплага попросил, чтобы я съездил на штрафняк «Случайный», где сидел, не работая, «цвет» уголовного мира Союза, в том числе старые мои лагерные товарищи, и, как говорится, убедил их примером… Для этой поездки Племянников отдал мне собственную «Победу». Почти никто на «Случайном» не верил в мое освобождение, пока не увидел своими глазами. Я провел с ребятами почти сутки и говорил по-мужски.

- Выходит, главное, что двигало лично вами – надежда сократить срок. Для этого требовалась крепкая бригада, а для людей – осязаемые цели. И вы говорили им про деньги, про принцип зачетов «один к трем»…

- Еще я всегда говорил: «Ребята, есть надежда». Когда меня освободили, я буквально одурел, слова произнести не мог, а потом – мысль: «Я самый счастливый, но как же попросить за ребят? Мы ведь вместе три года отработали». Обращаюсь к комиссии: «У меня к вам одна просьба…» Все насторожились. «…Вы знаете, я сегодня самый счастливый человек, но прошу понять меня. Я сейчас приду к ребятам, все расскажу. А они – те парни, которых я три года таскал за собой по приискам, которые верили мне, что это единственный вариант освободиться – так и останутся?..» И тогда Тимофеев, председательствующий комиссии, сказал начальнику лагеря: пусть все, кто проработал у Туманова больше двух лет, представят свои документы. И почти вся моя бригада вышла через какой-то промежуток времени, а через год освободились уже все, и зачеты помогли. Так очутился я с ними на воле.

- Вы все-таки стали капитаном… своей команды.

- Да, только сразу после освобождения у меня была мечта исчезнуть… вообще. Несмотря на то, что был знаком с Риммой (будущая супруга, – прим. авт.), а прииски сулили прибыли. Как только появилась возможность – улетел во Владивосток, хотел возвратиться на флот… Но, оказалось, годы в лагере стерли во мне романтика моря, узкая каюта напоминала тюремную камеру, а курс корабля, как и курс жизни, виделись в тумане. Начальником кадров Дальневосточного пароходства, где трудились десятки тысяч людей, стал Красавин – тот самый, который когда-то оперуполномоченным водного отдела МГБ арестовал меня… До сих пор не понимаю, за что бывает такая ненависть: я ведь этого Красавина знать не знал… Идти к нему? Ни за что! Какое-то время плавал по договоренности с товарищами, а потом решил – все, видно, в одно море дважды и впрямь не войдешь. Римма ждала меня, ребята, золото… Поскольку меня знали не только на Колыме, но все руководство, связанное с золотом (в том числе в Москве), то я предложил им вариант – будем работать на государство старательской артелью.

В 1957 году в Сусуманском районе на прииске им. Фрунзе на базе бригады мы организовали первую золотодобывающую артель «Семилетка». Я хорошо понимал, что записанные в Примерном уставе колхоза принципы (коллективная собственность, самоуправление, демократическое решение всех вопросов и т.д.) существовали только на бумаге. Мы же намеревались их придерживаться на самом деле. Суть была в хозрасчете и самостоятельности артели, которая сама определяет, сколько и какой техники закупать, как строить работу, распорядок дня, кому и каким образом оплачивать отпускные, больничные. От государства требовалось одно – отвести артели участок (обычно это был полигон или отработанный, или невыгодный для предприятия из-за малого содержания золота либо удаленности). И платить только за сданное золото, причем, у артели золото скупали по расценкам значительно ниже, чем у госпредприятий. Мы вообще вызывали двойственное отношение у властей: с одной стороны, через артели они могли чем-то занять бывших заключенных, не тратясь на социалку, и вдобавок улучшая производственные показатели за счет дешевого золота. С другой стороны, новая организация труда могла поставить под угрозу малоэффективные, но идеологически выверенные госпредприятия. Поэтому артели не душили, но притормаживали их укрепление.

В Западном управлении (сейчас Сусуманский район) у меня в течение полутора лет проработали люди, из которых более ста человек стали потом председателями старательских артелей. На всех окрестных приисках с интересом следили, как и что мы делаем, перенимали наши рационализаторские идеи. Мы настолько заразили всех своей энергией, что объемы золотодобычи возросли вдвое (недавно мне вручили подарочную книгу «Золото Колымы», где пишут, якобы старательское золото увеличило тогда добычу всего на 12 процентов – врут)… В общей сложности я пробыл на Колыме 17 лет, до 1967 года, однако, и после моего отъезда работа на приисках не останавливалась, председатели «держали марку». Почти на всех приисках были созданы добровольные кооперации горняков, подобные нашей первой артели. Объединялись те, для кого было унизительным получать немного денег, не отвечая ни за что. Хотелось свободным трудом, взяв на себя всю полноту ответственности, зарабатывать почти без ограничений. Принцип прост: каков твой личный вклад, таков фактический заработок. Только в последние годы эти коллективы доконали, добили, все развалилось, потому что в ельцинское время пришли хозяева, которые не хотели работать.

… Попасть к нам в коллектив было почти невозможно, столько набиралось желающих. К нам ехали из-за денег на один сезон, а оставались на годы. Во-первых, понимали – раз у меня работать, значит, обязательно будет заработок (воровать и грабить уже многие не хотели). Во-вторых, я всегда следовал правилу – свобода и равенство. Пришел, допустим, ко мне человек после лагеря – он свободен: если не нравится – может уйти, захотел остаться – тоже его выбор. Все равны и все обязательно должны делать то, что принято коллективом. Каким бы человек ни был, но если он заходит на базу и видит, что в комнате чисто, кровати убраны, баня работает круглосуточно, питание на столах, и кушает, кто сколько и чего хочет – понимает, что есть другая жизнь. Как Медведев сказал? Свобода лучше, чем несвобода. А чистому – удобнее, чем грязному, поэтому после работы у нас все сразу шли попариться с веничком, восстановить силы.

Мы все время ищем, как бы сделать, чтобы человек стал настоящим человеком. А все очень просто – нужно показать пример и дать ясную цель. Приходит сто новых человек в начале сезона, почти все любящие выпить, жизнь такая, а я им говорю: «Проработав год, можете сразу квартиру купить, устроите пьянку – расчет «без суда и следствия», потому что где есть пьянка, там толку нет». И перестраивались!

- То есть важно, прежде всего, задать правильные отношения между людьми и обеспечить материальные условия?

- Тут есть важное замечание: я недавно прочел, что в сверхдержаве Америке, которую у нас все время приводят в пример, только 23,5% от всего населения (согласно последним исследованиям) – те, кто реально что-то производит, остальные тоже где-то кусок урвали, подсуетились… Ведь есть публика, которую не заставишь работать – один сидит в изоляторе солдатиков рисует, другой мух на потолке считает, третий вечный двигатель строит – разные люди.

Но если мы берем среднего работника и хотим его как-то «расшевелить», настроить на дело, то все начинается с тех самых, простых, бытовых вещей. Человек должен быть сытый, чистый и уверенный, что заработает. Вкалывать от зари до зари из-за любви к тому, чтобы мучиться? Нет таких: каждый хочет нормальных рабочих условий и ощущать результат. И точно так же с взаимоотношениями: если все время скандалы, если публика видит (а она это прекрасно улавливает), что руководитель ворует, получает столько, сколько ему хочется – конец всему.

Интересно подметил Женя Футорянский, прекрасный механик, который работал у меня много лет, а сейчас живет в Лос-Анджелесе: «Вадим, в Штатах такие же люди, как у нас. Если американец увидит, что зарабатываемых им денег ни на что не хватает, он тоже при возможности украдет колесо на свою машину или еще что-то». Большинство преступлений – протест против нищеты, нельзя быть свободным, если ты бедный. Компенсируя недоданное, люди доворовывают у государства. Происходит, сильное падение морали с обеих сторон. (И, наоборот, когда мои ребята имели квартиру, машину, мебель, – деньги переставали носить для них особенный характер.) Конечно, где-то есть более разложившаяся масса, а где-то более дисциплинированное общество, но, поверьте, люди в основном сделаны из одного теста, и многое зависит от того, как с ними обращаться… Нет избранных народов, но есть заинтересованность, трудолюбие, воля.

Сейчас в России на прекрасных заводах, где должна быть высокая точность, мы не можем найти токарей; для строительства не можем найти бульдозеристов, экскаваторщиков – тех, кто является основной рабочей силой, а ведь это и должен быть настоящий средний класс – деньги-зарабатывающие люди. Я очень люблю спортсменов: бокс, футбол – все люблю; но только мне непонятно, чем думают руководители государства, если получается, что футболистов у нас больше, чем комбайнеров. Это ни в какие рамки не лезет. Хочется позвать: «Остановитесь!» Клубами с баснословной оплатой футболистов, организацией чемпионатов и олимпиад можно заниматься в стране, где все наладили: построены дома, дороги, люди зарабатывают. Но нам ли – не имея, где жить, где ездить, что есть (крупные города на 80% зависят от импортных поставок) – резвиться с футболом? Кочующие с места на место фанаты – что за профессия такая появилась? Господин президент, что вы делаете с этим народом, с нами?.. Театр, горки горнолыжные – это все замечательно, но мы уже очень много лет живем за счет продажи природных богатств – нефти, угля, газа, леса.

- Не могу не уточнить, а когда вы предлагали Ельцину разрабатывать месторождения, что вы думали делать с ископаемыми – продавать, опять же на Запад?

- Мы должны были пойти по китайскому пути, запустить кирпичные заводы, строить себе шикарные дома, дороги – у нас ведь, в отличие от Европы, все материалы лежат под ногами. То есть добывать и использовать добытое в основном внутри страны. В Америке тоже есть сырье, которое запрещено продавать, а мы продаем, не думая, что через какое-то время окажемся у разбитого корыта.

- Вернусь к теме. Получается, пройдя через принудительный труд в лагере, вы смогли в концентрированном виде наблюдать, что больше всего угнетает людей, самые болезненные моменты, и строили потом отношения от обратного? То есть ваш метод оказался настолько эффективным как раз потому, что рождался в самых неблагоприятных условиях…

- По крайней мере, многое я осознал именно в то страшное время. Я заметил в лагерях: если появилась группа, которая начинает вести себя с претензией, мол, «мы лучше», обязательно появится другая или несколько, которые заявят: «Нет, мы лучше!» Это обязательно порождает несчастья, вплоть до поножовщины и трудно потом удержать, убедить людей, что все одинаковые. Я всегда смотрел на поведение приходящих в артель, подноготная обязательно проявится: один в обнимку со всеми, может дать деньги, другой себя выгораживает. Если в человеке нет доброты, совести, достоинства (если чего-то одного не хватает), для меня он уже неполноценный.

- Вы – ярый сторонник смертной казни, при этом работали с людьми, которые сидели по разным статьям. Кого бы ни за что в коллектив не взяли?

- Того, кто перерезал горло ребенку, ограбил кого-то, взорвал самолет. Если бы знал точно. Есть люди, от которых просто отходишь. Я жил в разных обществах, ясно, что за публика сидит на Колыме. Если на зоне появляется личность с претензией, все начинают следить: что сделает, как поведет себя. Я попал в среду, где считалось: если ты один раз совершил или даже попытался совершить подлость, гадость, и об этом узнали – ты вычеркнут из списка людей навсегда, без срока давности…

Высоцкий как-то, побывав в артели, сказал про ребят: «Ты знаешь, Вадим, лица у них рогожные, а души – шелковые». В Перестройку приехал я на Колыму с немецким режиссером снимать фильм про прошлую жизнь. Выхожу на крыльцо, вижу, у ворот стоит озадаченный Гена, механик, и на ладони держит котенка. Я говорю: «Что такое?» «Да вот – кто-то выбросил. Не знаю, как быть: домой взять не могу, собака и кот взрослый разорвут. Оставить – тоже пропадет… Ладно, попробую». Наутро приходит счастливый: приняли! Рожа рогожная, а душа шелковая… Если в бригаде бывало, кто-то получит телеграмму, случилось что-то – все кинутся, переживают.

- Вы как-то заметили, что повысить эффективность артелей вам помог, в том числе, отказ от непроизводительных трат времени (партийные совещания, четкое следование зачастую устаревшим инструкциям). Вы могли нарушить техправила на свой страх и риск, и иногда ваш вариант оказывался настолько удачным, что сам превращался в регламент для других.

- Да, об этом пишут ученые: горные инженеры, геологи.

- Однажды вы утопили бульдозеры, чтобы укрепить плотину, и отведенная в новое русло бурная река не ворвалась на прежнее, расчищенное под добычу золота дно. Вы тогда выиграли, откровенно рискуя. И вы были руководителем, а если бы ваши подчиненные проявляли такую же «самостоятельность»?

- Риск и так все время сопутствует старателям: едем на бульдозерах, лед трещит, деваться некуда… Кто-то и проваливался, но большинство проскакивали. Во множестве ситуаций ребята могли действовать по-своему, не советуясь. Но случай добычи золота под руслом реки Оротукан – это уникальное и крайне опасное предприятие, в таких колоссальных делах нести главную ответственность за эксперименты должен был я. Если бы я тогда не пошел ва-банк, весь коллектив мог остаться голодным. При этом мне нужна была полная поддержка бульдозеристов, и я откровенно сказал: «Положение – хуже быть не может. На дне буквально золотой клад, о котором знают несколько десятилетий, но, чтобы подступиться к нему, нужно отжать от подводного полигона воду вверх по склону и на этом участке направить реку в другое русло. Помните, как у большевиков: нам терять нечего, а получать весь мир!» Общая готовность была написана у людей на лицах, мы даже не голосовали. В итоге артель взяла 700 кг золота, намного перевыполнив годовой план. Главные инженеры других приисков приезжали после, изучать на месте, как отрабатывать русловые месторождения, а нашу операцию прозвали «Панамский канал».

- То есть по-крупному рисковать и нарушать инструкции можно лишь главному человеку, иначе – анархия. А с другой стороны, инициативу на местах вы поощряете…

- В споре рождается истина. Вот вы, наверное, не хотите Японии острова отдавать. А я не имею ничего против, чтобы 15-20 млн японцев жили на нашей земле – пусть вместе с нами рыбу ловят, вместе с нами строят заводы по выпуску экскаваторов, бульдозеров, землеройных машин. Мы же закупили в Японии все хламье, на запчасти уходят миллионы долларов…

Я для чего этот пример привел? Не может быть такого, чтобы одна личность диктовала: я сказал, я дал. С самого начала я был выборным руководителем (так прописала советская власть в уставе артелей), и мы общим собранием решали, что надо сделать вперед, куда направить деньги.

- Вадим Иванович, давайте подведем итог – я перечислю кратко основные принципы ваших артелей, а вы, если что, дополняйте:

- «нет» непроизводственным тратам времени, важно сделать человека свободным, хорошим станет сам. 12-часовой рабочий день, максимальная эксплуатация техники, смены подменяли друг друга…

- Это вахтово-экспедиционый метод, тут другого варианта быть не может, иначе прогулка получается. Техника не должна простаивать. Представьте, работают 25 бульдозеров, обед – все машины выключили на час, а в сумме выходит, один бульдозер ничего не делает целые сутки! Поэтому во время обеда бульдозеристов на работе подменяла ремонтная бригада.

В артели привыкали к такому подходу. Допустим, с полигона вернулись машина с людьми, и машина с грузом. Ребята, отработавшие 12 часов, выскакивают из кузова, каждый хватает по ящику с соседней машины, никто мимо не пройдет, вот всю и разгрузили.

- От работы каждого зависит успех всех, и наоборот. Руками каждый работает на себя, а головой на всех.

- Работает руками – то есть на бульдозере или в шахте, а головой – когда родилась идея интересная, рационализаторская.

- Сухой закон. Курили?

- Ну, если бульдозеристу сигарета не мешает, да. Сразу вспоминаю: у нас в столовой на столах всегда масло сливочное стояло, хлеб (кому сколько захочется), а в углу горой были насыпаны и сигареты, и папиросы. И некоторые одуревали: начинали курить, оттого, что «вроде бесплатно» – такие смешные попадались.

- Комфортный быт.

- Абсолютная чистота, бани 24 часа, в столовую можно круглые сутки зайти, взять с собой продукты на участок. Был у нас парень – съедал по 8 банок тушенки за день. И вот начальник, заполнявший табель о трудоднях, забыл его фамилию и подписал временно «Удавчик». А потом так и не исправил в суете, спохватились через 6 месяцев, когда пришло время зарплату платить, а настоящей фамилии нигде не могли найти.

- Ориентация на конечный продукт.

- Всегда: что бы ты ни начал – важно, как сделаешь. Только артельная форма работы с оплатой за реально произведенный продукт заставляет человека думать и, даже засыпая, возвращаться мыслями к работе. Это делает людей инициативными, готовыми рисковать.

- Нет начальников, есть обязанности: человек – начальник не потому, что ему все можно, а потому что на нем больше ответственности.

- Начальник отвечает за все.

- Прозрачность зарплат.

- Все было прописано в уставе: у меня коэффициент 2 (два трудодня), у рабочего – 1. Если я получал, допустим, пять-шесть тысяч в месяц (когда зарплата по стране была 120 рублей), рабочий в моем коллективе – две с половиной тысячи. Знали, за пьянку – выгоняют и лишают оплаты последнего месяца. За хорошую работу – премиальные.

- А почему так важно всем знать, сколько получает бригадир, главный инженер, механик? Я организую собственное дело, называю вам вашу зарплату: хотите – приходите, не хотите – не надо. В чем проблема?

- Видите ли, по поводу моей зарплаты в советское время в политбюро была истерика: почему я получаю аж 2 трудодня (максимальный коэффициент, установленный советской властью), а не хотя бы 1,6-1,8. Вокруг этих цифр шли бесконечные споры. Я, например, убежден, что 2 – это мало для руководителя, поскольку на нем все главные решения. Он заслуживает коэффициента 3-4. Но не больше, если отталкиваться от реальных трудозатрат. И тогда прозрачность необходима руководителю, чтобы хорошо работал его коллектив: чтобы сотрудники знали – чем больше получит директор, тем больше получат и они сами, если директор получит 30 тысяч, то они гарантированно – 10. То есть налицо абсолютная взаимозависимость, в общем успехе заинтересованы все. А если оцениваемый в миллиарды завод вдруг ни с того ни с сего оказался в руках одного дельца, тогда, конечно, появится «коммерческая тайна». Это страшнейшая ошибка, уничтожившая средний класс.

- Увольнение за малейшие провинности.

- Ну, если пьянка – это малейшая провинность, то да. Я часто вспоминал прочитанное где-то: «Садясь пить, знай, что на дне бутылки может быть больше горя, чем на самом большом кладбище».

(Прим. авт. Кстати, один из учеников Туманова уже в наше время напишет в своей книге: «К Туманову на ковер лучше было не попадать. Туманов – человек очень жесткий, резкий, но справедливый»).

- Выборность руководителя, чтобы каждый чувствовал свое участие в общем деле.

-Да.

-Благодаря всем этим правилам, даже, когда вы с ближайшими помощниками уходили из артелей создавать новые, старые продолжали работать?

- Не могу пожаловаться ни на один старательский коллектив. Когда-то Гайдара спросили, почему он не взял нашу форму как образец для реформ, Егор Тимурович ответил: «Сделать из кооперативов масштабный нацпроект, не имея Туманова в каждой артели, это очень опасно!» Мол, на всех не хватило бы Тумановых. Это неправда: были и у нас артели посильнее и послабее, но в целом мы сумели построить эффективный механизм. Уж если по совести, «жультресты» – жульнические тресты – есть везде (некоторые банки, риэлторы). Есть и жалкие пьяницы, с которыми ничего не остается делать, как просто кормить. Главное, чтобы те самые 23,5% настоящих работников, могли трудиться без помех. Для меня критерий эффективности управления – условия, созданные для деятельных людей!

P.S. Благодаря своему опыту, труду и уму В.Туманов пришел к выводу, что одной из самых надежных форм организации производства является кооператив, где есть:

-коллективная (совместная) собственность всех членов на средства производства;

- самоуправление: коллективное принятие решений, выборность руководства, прозрачность всех дел;

- хозрасчет;

- коллективный труд ради общего результата и распределение конечного продукта в соответствии с личным вкладом и ответственностью каждого.

Взяв за основу работы золотодобывающих артелей примерный Устав сельскохозяйственной артели, принятый в СССР, Туманов оживил «букву закона» своими рационализаторскими находками и организаторским талантом.

ПРИЛОЖЕНИЕ

«Примерный устав сельскохозяйственной артели»

(утв. СНК СССР, ЦК ВКП(б) 17.02.1935)

Источник: «СЗ СССР», 1935, N 11, ст. 82, «Известия ЦИК СССР и ВЦИК», N 44, 18.02.1935

(Приводится с сокращениями, выделено жирн. нами)

I. ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ

1. Трудящиеся добровольно объединяются в сельскохозяйственную артель, чтобы общими средствами производства и общим организационным трудом построить коллективное, то есть общественное хозяйство, … создать высокую производительность труда и обеспечить таким образом лучшую жизнь колхозников.

Члены артели обязуются укреплять свою артель, трудиться честно, делить колхозные доходы по труду, охранять общественную собственность, беречь колхозное добро… сделать свой колхоз большевистским, а всех колхозников зажиточными.

II. О ЗЕМЛЕ

….Земля, занимаемая артелью (как и всякая другая земля в СССР), есть общенародная государственная собственность…

III. О СРЕДСТВАХ ПРОИЗВОДСТВА

4. Обобществляются: весь рабочий скот, сельскохозяйственный инвентарь (плуг, сеялка, борона, молотилка, косилка), семенные запасы, кормовые средства в размерах, необходимых для содержания обобществленного скота, хозяйственные постройки, необходимые для ведения артельного хозяйства, и все предприятия по переработке продуктов сельского хозяйства…

IV. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ АРТЕЛИ И ЕЕ ПРАВЛЕНИЯ

6. Артель обязуется вести свое коллективное хозяйство по плану, точно соблюдая установленные органами рабоче-крестьянского правительства планы сельскохозяйственного производства и обязательства артели перед государством. …Правление и все члены артели обязуются:

а) повышать урожайность колхозных полей путем введения и соблюдения правильного севооборота, глубокой пахоты, уничтожения сорняков…

…г) полностью использовать на общественных началах всю имеющуюся тягловую силу, весь инвентарь, сельскохозяйственные орудия, семена и другие средства производства, принадлежащие артели…;

…ж) развивать все остальные отрасли сельскохозяйственного производства применительно к природным условиям места …;

з) организовать строительство на общественных началах хозяйственных и общественных построек;

и) повышать трудовую квалификацию членов артели…;

к) поднимать культурный уровень членов артели, внедрять газеты, книги, радио, кино, создавать клубы, библиотеки и читальни, обзаводиться банями, парикмахерскими…

V. О ЧЛЕНСТВЕ

7. Прием в члены артели производится общим собранием членов артели, которое утверждает внесенные правлением списки новых членов.

…8. Исключение из артели может быть произведено только по решению общего собрания членов артели, на котором присутствует не меньше 2/3 общего числа членов артели… В случае обжалования членом артели постановления о его исключении в районный исполнительный комитет Советов вопрос решается окончательно президиумом районного исполнительного комитета Советов в присутствии председателя правления артели и жалобщика.

VI. СРЕДСТВА АРТЕЛИ

…12. Из получаемых артелью денежных доходов артель:

а) вносит государству установленные законом налоги и производит страховые платежи;

б) производит необходимые расходы на текущие производственные нужды…

в) покрывает административно-хозяйственные расходы артели, выделяя на это не больше 2% денежных доходов;

г) выделяет средства на культурные нужды, как-то: подготовка бригадиров и других кадров, организация яслей, устройство радио и т.п.;

д) пополняет неделимый фонд артели для покупки сельскохозяйственных орудий и скота, оплаты строительных материалов…

е) всю оставшуюся сумму денежных доходов артели артель распределяет между членами артели по трудодням.

…Как на доходные поступления, так и на расходование средств правлением артели составляется годовая смета, которая вступает в силу лишь после утверждения общим собранием членов артели…

VII. ОРГАНИЗАЦИЯ, ОПЛАТА И ДИСЦИПЛИНА ТРУДА

13. Все работы в хозяйстве артели производятся личным трудом ее членов согласно правилам внутреннего распорядка, принятым общим собранием. …

14. Из членов артели правление создает производственные бригады.

…Работа распределяется между членами артели непосредственно бригадиром, который обязан наилучшим образом использовать каждого колхозника своей бригады, не допуская при распределении работы никакого кумовства, семейственности и строго учитывая трудовую квалификацию, опыт и физическую силу каждого…

15. Сельскохозяйственные работы в артели осуществляются на основах сдельщины.

Правлением артели разрабатываются и общим собранием колхозников утверждаются по всем сельскохозяйственным работам нормы выработки и расценки каждой работы в трудоднях. …Каждому члену артели не реже одного раза в неделю бригадир подсчитывает всю работу… и соответственно установленным расценкам записывает в трудовую книжку колхозника количество выработанных им трудодней. …Годовой итог работы и доход каждого колхозника, помимо счетовода, обязательно заверяется бригадиром и председателем артели. Ведомость числа выработанных каждым членом артели трудодней вывешивается к всеобщему сведению не позднее чем за две недели до общего собрания, утверждающего распределение доходов артели.

Если полеводческая бригада в результате хорошей работы собирает с закрепленных за ней участков урожай выше среднего колхозного, …, то всем членам такой бригады правление артели производит начисление дохода в размерах до 10% всего числа выработанных ими трудодней, выдающимся ударникам в бригаде – в размере до 15%, а бригадиру и заведующему фермой – до 20%.

…За …нарушения трудовой дисциплины и устава правление налагает на виновных взыскания согласно правилам внутреннего распорядка… В тех случаях, когда все принятые артелью меры воспитания и наказания оказываются недействительными, в отношении неисправимых членов артели правление ставит перед общим собранием вопрос об их исключении из артели….

VIII. УПРАВЛЕНИЕ ДЕЛАМИ АРТЕЛИ

19. Делами артели управляет общее собрание членов артели, а в промежутке между собраниями – избранное общим собранием правление.

20. Общее собрание является высшим органом управления артели.

Общее собрание:

а) избирает председателя артели и правление артели, а также ревизионную комиссию артели, причем ревизионная комиссия утверждается районным исполнительным комитетом Советов;

б) производит прием новых членов и исключение из состава артели;

в) утверждает годовой производственный план, приходно-расходную смету, план строительства, нормы выработки и расценки работ в трудоднях;

…д) утверждает годовой отчет правления, с обязательным заключением ревизионной комиссии, а также отчеты правления по важнейшим сельскохозяйственным кампаниям;

е) утверждает размеры различных фондов и количество продуктов и денег, подлежащих выдаче на трудодень; ж) утверждает правила внутреннего распорядка артели.

По всем вопросам, перечисленным в настоящем пункте Устава, решения правления артели без утверждения общего собрания являются недействительными.

…Решения общего собрания принимаются большинством голосов открытым голосованием.

…22. Для повседневного руководства работой артели и ее бригад, а также для повседневной проверки выполнения решений правления общее собрание артели избирает председателя артели, являющегося вместе с тем председателем правления…